Мы договорились с ней встретиться в вестибюле метро. Я стоял там, стоял, она опаздывала, и я заскучал. От скуки стал рассматривать входящих и выходящих из метро людей. Все они были оформлены по-своему: кто-то ярко, кто-то тускло, и каждый второй выглядел «сыро» – что-то неоконченное сквозило в этих людях, в их обликах, нарядах, в этой снующей толпе. «Двадцать миллионов снуют за счастьем» вспомнилась мне строчка из старой песни о Москве. Я, однако, был не в Москве, и от этого мне стало весело и почему-то - немного тревожно. В голову полезли привычные мысли о неустроенности, одиночестве, бесприютности, но здесь случилось нечто, захватившее мое внимание. Надо сказать, что люди, чаще молодые, пока я стоял и скучал, периодически прыгали через турникеты, и эта свистящая казенная музыка правонарушения умолкала всякий раз ненадолго. Служитель метро на этой станции был сухонький мужичок, который в свои 45-50 лет всё ещё крепок и упруг физически, но уже давно потерял всякий интерес к занимаемой должности. Поэтому он проявляет активность на работе редко и с ленцой. «Ему бы сельским столяром на пилораму – подумал я, рассматривая этого дядечку, – или ещё почище, коровам со всего села хвосты крутить, пасти их и дрыхнуть в поле, весь день добавлять ещё к уже выпитому, потом на ночь к мягкой бабе своей под бок и так – всю жизнь! Да… а то вишь, в метро устроился, злой, наверное, как собака, к концу дня совсем сатанеет и домой таким приходит. Оторвали лимиту от родных мест, от привычных генетических занятий… На заводе, наверное, честно трудился, как все вкалывал, не хуже и не лучше других. А потом что с ним было? Наверное, десять работ в 90-е сменил, везде денег мало платили, а дома жена, да дети, да все жрать, видите ли, просят! Фу, мерзость какая!» Я думал не совсем про этого конкретно мужика, а вообще, утрированно и обобщенно (и глупо, и бесполезно).
Так вот! Что же случилось: очередной лихач перескочил через турникет совсем уж неприлично, совершенно рядом со смотрителем, и даже, кажется, что-то ему прикрикнул! Дядька же этот, сидевший до того сонно и смирно, понятно опешив от такой наглости, резко вскочил и, нажав несколько раз какую-то кнопку у себя в будке, с криком «Сукин сын! Я тебя, щенка, научу, как дерзить!» побежал за парнем вниз по эскалатору. Не знаю, догнал ли, дело в другом! Видимо, по сигналу этой самой нажатой кнопки из боковых дверей вдруг стали один за другим выскакивать милиционеры – сержантики и даже пара-тройка офицеров! Их сразу же набралось штук 20, и все они удивленно оглядывали друг друга, не понимая, зачем столько! Самый тучный из них, видимо старший (погон я не разглядел), стал пропускать их через служебный турникет всех по одному, каждому что-то объясняя – будто отправлял ребят на бог весть какое важное задание. Самое удивительное, что все эти мальчики в темно-синей форме добегали до эскалатора, а дальше смешивались с людьми, становились справа и спускались стоя. Я стал тереть себе глаза и плотно зажмурился, засомневавшись, не сон ли всё это. Открыв глаза, я увидел уезжающего вниз этого самого напутствующего.
И вот тут произошло, как я потом определял, самое «исподнее»: когда никого из «начальства» в вестибюле не осталось, музыка правонарушений сразу зазвучала неумолкаемой какофонией! Прыгать стали все: и старики, и женщины, и дети. Первые сразу стали казаться намного моложе, физически крепче и ловчее, вторые задирали юбки и звонко приземлялись на каблуки, третьи смотрели на взрослых и быстро учились. «Вот оно как на самом деле!» – подумалось мне и вдруг захотелось тоже пойти и зачем-то прыгнуть. Но в этот момент кто-то дернул меня за рукав, я оглянулся и увидел её – ту, которую ждал.
– Ау! Не слышишь, что ли? Ты где? – спрашивала она, улыбаясь и заглядывая в глаза. – Что это здесь такое?
– Ой, привет! – обрадовался я. – Пойдем скорее отсюда, я расскажу тебе удивительную сказку!