Вначале то, что потом станет штабом политической системы советского коммунизма, являло собой более чем скромное зрелище. В1918 году после переезда в Москву Секретариат ЦК ютился в одной квартире в доме на углу Воздвиженки и Меховой. Первоначально в его аппарате работало всего пять человек. Но заботы аппарата росли, соответственно стали увеличиваться и штат и площадь обитания; вскоре, проломив капитальную стенку, к Секретариату прирезали еще одну квартиру. Оргбюро некоторое время по традиции собиралось на квартире Свердлова, но Ленин никогда не заходил на огонек в это святилище партийной номенклатуры. Исключительно редко появлялся в здании Секретариата ЦК. Связь предсовнаркома с аппаратчиками Цека ограничивалась главным образом разговорами по телефону.
В гражданскую войну работников Цека заряжала нервирующая обстановка всего Секретариата. В условиях мирного времени обстановка меняется буквально и фигурально. В 1920 году Секретариат переехал по соседству со старой квартирой в новое хорошее здание на Воздвиженке, дом 5. Аппарат ЦК освободил себя от хозяйственных забот, возложив таковые по части жилья своим работникам, ремонта, транспорта и проч. на хозотдел ВЦИК. Уже во время ответсекретарства Молотова в кабинетах на Воздвиженке началось некоторая перестройка стиля работы в благотворном бюрократическом направлении, а после прихода Сталина и его людей аппарат ЦК вообще чудесно преобразился. Как будто бы сама весна оплодотворила и одухотворила свежие побеги циркулярной и директивной целлюлозы. В ЦК закипела, забурлила аппаратная жизнь, расцвела информационно-инструкторская деятельность: циркуляры, совещапня, разъезды – “курьеры, курьеры, десять тысяч одних курьеров”. В ЦК с 1 мая 1922 по 15 января 1923 года, менее чем за год, было получено 13674 протокола, 1737 отчета, 324 сводки и 6337 единиц разного другого информационного материала. Со своей стороны ЦК почтил места 141 циркуляром оргпартийного и иного важного направления.
До прихода Сталина работа и делопроизводство отделов Секретариата находились еще только в состоянии налаживания профессиональной работы, полном случайностей и дилетантизма. Ревизионная комиссия ЦК подчеркивала несистематичность и неаккуратность ведения дел в аппарате ЦК. Дело находилось еще в таком виде, что недалеко ушло от памятной записной книжки Свердлова и от того периода работы, когда все определялось только личными знакомствами и отношениями1. За свою приверженность к учету и систематизации, проявившуюся в работе аппарата, Сталин за глаза получил прозвище “товарищ Картотеков”. Все для удобства и Полноты учета архивировалось в скупые точные определения и заносилось на карточки. Увлечение картотеками началось еще при Молотова, Заводились показательные карточки не только на отдельных функционеров” но и на парткомы и целые губорганизации РКП (б). Основная статистика, характеристика работы губкомов умещалась на карточках – это были те же сводки, но в сокращенном виде3. Стиль работы Молотова точно соответствовал его внешнему облику: неуклюжий, медлительный мужчина, лет сорока, преисполненный сознания своего значения и власти”. Трудолюбив и усидчив, его в партийных кругах прозвали “каменным задом”.
В 1922 году произошло удачное слиянье душ Сталина и Молотова. Молотов внес бюрократическую дотошность, Сталин придал ей политический масштаб. Этому способствовало счастливое совпадение приверженности к аппаратной, подковерной тайне у Молотова и закрытости методов работы Сталина. В молотовские времена в 1921-1922 году под грифом “секретно” или “совсекретно” зачастую исходили циркуляры, в общем-то, никакой секретности не представлявшие. При Крестинском подобное запросто публиковалось в “Правде” или “Известиях ЦК РКП(б)”. У Сталина также имелся пунктик – всячески засекречивать работу подведомственных ему органов. Он еще до своего секретарства, неоднократно, выступал инициатором постановлений Политбюро и Оргбюро, направленных против утечки сведений с заседаний высших партийных органов.