Король Барбаросса утонул во время похода на Восток в 1190 г. Почему-то Гитлер назвал свой план именем неудачника. Видимо, фюрер надеялся превзойти средневекового короля, не сумевшего завоевать Восток. Крах «Барбароссы» стал второй смертью германского авантюриста. Уже в июле сбои в проведении плана «Барбаросса» стали критическими. 10 июля началось Смоленское сражение. Победа должна была расчистить вермахту дорогу на Москву. Немцы провели свои излюбленные оперативные клещи. Танковая колонна прорвалась к Смоленску. Город был взят, две советские армии окружены под Смоленском, еще две — южнее. Казалось бы — новая катастрофа. Но окруженные под Смоленском армии не сдаются, а ведут бои за этот город. Вот вам и безынициативность. Тимошенко докладывал о ситуации в Смоленске 22 июля «По показания прибывших вчера пленных, город завален трупами немцев» . Кейтель был вынужден признать: «Ожесточенным сопротивлением внутри окружения они сковывают наши силы» . В конце июля — начале августа окруженная группировка прорвалась к своим.
В конце августа между Гитлером и его генералами разгорелись споры: что делать дальше. План «Барбаросса» был выполнен по карте, но не по сути — советская армия продолжала сопротивление восточнее Днепра. Горячие головы, танковые генералы Гот и Гудериан предлагали нанести удар прямо на Москву. «Кроме Гудериана и Гота, имелось немало других, которые могли бы довести свои танки до Москвы» , — рассказывает А. Кларк, явно попадая под обаяние нацистских полководцев. Не «могли», а хотели. А. Кларк, как и генералы Гитлера, забывали, что советская армия сможет зайти в тыл группировке, наступающей на Москву, если не будет отброшен либо уничтожен Юго-Западный фронт. Гитлер понимал это (слухи о его полной военной некомпетентности были явно преувеличены немецкими генералами, когда нужно было кого-то объявить ответственным за провалы 1941–1945 гг. после блестящих побед 1939–1941 гг.). Фюрер настоял на том, чтобы до наступления на Москву были разгромлены советские войска на севере и юге советско-германского фронта. «Это должно было стать новыми Каннами, величайшей битвой на уничтожение, которую когда-либо наблюдал мир» , — воспроизводит замысел Гитлера А. Кларк. Такой план мог быть разумным, если бы осуществлялся с самого начала (на что и рассчитывал Сталин), но теперь на «Канны», стратегические клещи, уже не было времени.
30 июля ОКХ выпустило директиву о переходе группы армий «Центр» к обороне. Это значило, что план «Барбаросса» провалился. Ценой этого были потери в миллион человек, включая 700 тыс. пленными на Украине.
Хотя группа армий «Север» продолжила наступление, но дефицит сил уже не позволял штурмовать Ленинград. Гитлер решил блокировать город. И здесь задачи плана «Барбаросса» выполнить не удалось.
На совещании у Гитлера 4 августа командующий группой «Центр» Ф. Бок рекомендовал переждать зиму. Но Гитлер не был готов к ведению венных действий зимой, а Сталин — готов. Не взяв Москву до зимы, Гитлер давал Сталину возможность отдышаться, подтянуть резервы и нанести зимой опасные контрудары с удобных позиций центральной России.
К тому же остановка немецкого наступления могло вдохновить на более активные действия англичан и американцев. «Триумфальным крикам англичан, что германское наступление застряло, надо противопоставить невероятные продвижения, которые сейчас необходимы» , — заявил фюрер. Престиж в глазах Черчилля все еще был важнее для Гитлера, чем угроза гибели восточной армии в заснеженных просторах России.
Германское командование готовило свой самый сокрушительный удар по Красной армии — окружение всего Юго-Западного фронта. Тяжелый удар. И смертельный для самого вермахта. Потому что пришлось еще на месяц отложить рывок к Москве.
Не ударить на юг Гитлер не мог — Юго-Западный фронт под командованием Кирпоноса нависал над Группой армий «Центр» и в случае ее наступления на Москву мог ударить во фланг и тыл. «Теперь даже неискушенному в военном деле человеку было понятно, что дальнейшее наступление вермахта в направлении Москвы связано с большим риском. Советские части могли ударить по флангам группы армий „Центр“, отрезать ее передовые соединения от главных сил» . К тому же фронт сковывал группу армий «Юг», а своих сил для удара по Москве у группы «Центр» не хватало. Начальник штаба сухопутных сил Гальдер с грустью писал 11 августа: «То, что мы сейчас предпринимаем, является последней и в то же время сомнительной попыткой предотвратить переход к позиционной войне… В сражение брошены наши последние силы» . Переход к позиционной войне означал окончательный провал планов взять Москву до зимы 1941 г. А другой возможности победить СССР не было. Избавившись от нависавшего с юга киевского выступа, а лучше и от защищавшего его Юго-Западного фронта — обязательное условие для удара по Москве. «Могилев — Киев! Это спасительная идея» , — восторженно пишет Гальдер. Но эта «спасительная идея» хоронила надежды выйти на подступы к Москве до начала осенней распутицы.
Сталин знал об угрозе фронту Кирпоноса. 19 августа главнокомандующий согласился с Жуковым в том, что продвижение немцев на Чернигов, Конотоп и Прилуки «будет означать обход нашей Киевской группы с восточного берега Днепра и окружение нашей третьей и нашей 21 армии» . Было решено парировать угрозу с помощью контрударов. Задним числом Жуков даже рассказал историю о своем конфликте со Сталиным из-за дерзкого предложения отвести фронт. Но мы уже видели, что Жуков склонен был преувеличивать свой провидческий дар. Предложения Генерального штаба в это время исходили из контрударов по немецким клиньям, надвигающимся с севера в обход Юго-Западного фронта. Но нельзя утверждать, что Сталина не информировали об угрозе окружения и о том, что спасти фронт может только отход от Киева. Даже Буденный, который по общему признанию не проявил себя сильным стратегом в Великой Отечественной войне, просил дать возможность фронту отойти. Неужели Сталин не понимал опасности, которую видел даже Буденный? Хорошо, Сталин совсем не разбирался в военном деле. На минуту предположим. А Шапошников? Даже «вечером 15 сентября, когда окружение становилось фактом, маршал Шапошников в очередных переговорах с командующим Юго-Западным направлением говорил, что мираж окружения охватывает прежде всего военный совет ЮЗФ» . Казалось, Сталин должен был потом наказать Шапошникова за такой очевидный просчет. Но нет, Сталин продолжал считать Шапошникова ценнейшим военным специалистом. Многоопытный маршал просто понимал, что Сталин готов пожертвовать фронтом, если не будет никакой возможности отбить немецкий удар, лишь бы оттянуть начало наступления на Москву. Отвод войск от Киева без боя означал бы стратегическое поражение с тяжелейшими последствиями. Потому что пока немцы будут завоевывать пространство Украины, они потеряют время, необходимое для взятия Москвы. Отдать без боя пространство за Киевом в августе — получить наступление на Москву в сентябре.
Увы, времена Наполеона прошли, и «кутузовская» стратегия Сталина требовала больших жертв. 15 сентября Юго-Западный фронт был окружен. Только 16 сентября Кирпонос получил право на отход. 20 сентября его штаб был разгромлен, а командующий погиб. В плен попало 650 тыс. человек. Всего в 1941 г. Красная армия потеряла убитыми, пленными и пропавшими без вести более 3 миллионов человек. Это — большинство тех, кто встал под ружье к началу войны. Но в условиях 1941 г. это не казалось слишком большой ценой. Когда вермахт повернул от Москвы на юг, план «Барбаросса» умер.