Четвертого июля по городу среди рабочих распространился слух, что на Путиловском заводе совершилось зверское нападение полиции на рабочих, в результате коего было несколько рабочих убито. Возмущение рабочих было очень глубокое, и было ясно, что разгоряченная атмосфера приведет к кровавой битве. Кое-где работы в тот день были закончены в виде протеста ранее обычного.
Утром пятого пришли на работу в обычный час, но уже спустя полчаса стали поступать сведения об остановке то той, то другой фабрики. К работам не приступали. Стал «Н.-Лесснер», стала соседняя ткацкая фабрика на набережной Невки и потребовала прекращения работ и у нас. Во дворе завода организовали митинг, туда же ворвалась полиция, произошла стычка, и рабочие, разбив полицейскую стенку в воротах, вышли на улицу. На Большой Сампсониевский проспект со всех сторон стекались группы рабочих, образуя более чем десятитысячную толпу манифестантов. В воздухе загремели революционные песни, засверкали красные ленты и платки. Полиция была смята и заперлась в своем участке. Выступали ораторы с призывами к вооруженной борьбе за свержение царизма. Трамваи на Выборгской стороне были остановлены, и в течение более часа ряды рабочих с революционными песнями двигались по улицам. На помощь полиции были присланы казаки, которые с гиканьем, держа ружья на изготовку, врывались в толпы рабочих, избивали своими нагайками, стреляли по незакрытым окнам рабочих квартир. Рабочие группами рассыпались по всему району, по огородам и садам, и осыпали из своих убежищ полицию и казаков камнями.
Я в качестве иностранца убегал от казачьих нагаек наравне со всеми россиянами и прятался по лавкам и дворам. Полиция, усиленная казаками, приобрела мужество для охоты по дворам и лавкам, врываясь и в квартиры. Потребовалось несколько часов кавалерийских атак и «гарцований», чтобы «навести порядок», но установить тишину так и не удалось. С наступлением сумерек полиция и казаки не решались углубляться в рабочие кварталы, и до глубокой ночи там слышались революционные напевы.
Выступлением руководили коллективы нашей партии. Эти события происходили как раз во время приезда президента французской буржуазии господина Пуанкаре, и власти были озабочены организацией встречи. Ко дню приезда Пуанкаре в самый Питер полиция мобилизовала для встречи в качестве фигурантов «русского народа» — дворников. Полицию и казаков также стянули туда, и на местах, соединяющих окраину с городом, были поставлены патрули, чтобы не пропускать рабочих-демонстрантов.
Стачка протеста против насилий над рабочими, против избиений и арестов перебрасывалась с Нарвской и Выборгской сторон на Васильевский остров, в Коломенские район, за Невскую заставу, разливаясь мощным потоком по всему городу. Газеты разносили эти известия по всей России, и следовало ожидать отклика провинции на это могучее движение. Начиная с 6-го и до 12 июля забастовка имела почти всеобщий характер, число стачечников достигло 300 000 человек. Всюду происходили митинги, демонстрации, кое-где воздвигались баррикады. Рабочие повсюду искали оружия, скупали револьверы, ножи, чтобы быть хоть чем-нибудь вооруженными для борьбы с набегами полиции и казаков. По городу и окраинам двигалась конница — казаки и конные городовые. Начались массовые аресты по домам и на улицах. Газеты были закрыты, сотрудники арестованы. В нашей «Правде» обычно собирались передовые рабочие, приносили туда и получали там новости и известия. Там же бывали и члены Петербургского Комитета. Неожиданным набегом и засадой полиция арестовала большое количество партийных работников, рабочих-передовиков. Эти аресты опустошили руководящие ряды петербургского пролетариата, но не приостановили начавшееся движение. Каждый день рабочие приходили в обычный час на заводы и фабрики, устраивали митинги и демонстрировали по улицам. Особенно боевой характер носило это движение в Выборгском районе. В утро приезда французских гостей в Питер почти все рабочие района собрались на Б. Сампсониевском проспекте, заняв улицу во всю ширину от завода «Н.-Лесснер» до полицейской части по той же улице. Солнце весело улыбалось двадцатитысячной толпе, в которой замешались работницы, жены рабочих с детьми и т. п. Полиция и казаки отсутствовали. То там, то сям из толпы выступали ораторы и призывали к демонстративной встрече гостей. «Заявим им, — говорил один рабочий, — что у нас в доме непорядок и нам не до гостей». Зазвенели звуки «Варшавянки», и рабочие стройными рядами двинулись по направлению к городу. Но вот позади раздается крик — «казаки». Оборотились — и видим мчащийся от фабрики Ландрина казачий отряд. Рабочие, работницы, дети бросились в переулки, во дворы и наутек, кто как мог. Пьяные казаки заезжали в переулки, во дворы и там избивали демонстрантов. Выбежала из своей засады и полиция. Мостовая и тротуары много часов после этого носили следы крови. Так было на Выборгской, но, за исключением некоторых деталей, то же происходило и в Коломенском районе, где избивали портовых рабочих и рабочих Франко-Русского завода.