Это место, которого нет, но место, которое будет

Каким образом в коротком докладе отразить всё многообразие конструктивных моделей социалистического и коммунистического общества? Его можно представить в виде определенного «меню», которым пользуются конструкторы этих моделей. После перечисления основных его позиций можно убедиться, что придумать что-то новое в этой области очень нелегко. Когда приходится встречать человека, который говорит: «Я придумал новую концепцию будущего общества», то понимаешь, что уже читал это у предшественников, может быть, в других комбинациях. Каждая позиция этого «меню» из 10 пунктов представляет из себя спектр вариантов. Каждый сторонник левых идей (то есть социалистов и коммунистов) может узнать себя в этом спектре или выбрать себе то сочетание, которое он считает разумным.

Утопия, как, собственно, сообщил нам Томас Мор, который придумал утопию, – это место, которого нет. Некоторые люди воспринимают это так, что это место, которого и быть не может. Говорят: «Ну, это утопия!» В смысле, это нельзя сделать. Это обыденное представление является неверным словоупотреблением. Авторы предлагают нам картину места, которого нет, но которое может возникнуть в будущем. Это место, которого нет, но место, которое будет. Утопии – это проекты будущего социального устройства.

Вот как это место организовать, ведутся споры по 10 основным направлениям:

1. производство;

2. территориальная власть;

3. мотивация и регулирование, прежде всего, регулирование экономики;

4. расселение;

5. социальные и экологические стандарты;

6. образование;

7. международная политика;

8. национальные отношения;

9. пути достижения;

10.  дальние перспективы.

Рассмотрим спектры мнений по этим основным направлениям.

1. Когда речь идет о производстве, предлагаются модели в спектре от самоуправления до централизованного менеджмента. Производственное самоуправление – это распространение на сферу производства демократии либо чего-то еще большего, чем демократия, а именно – консенсусного принятия решений.

Демократия – это, как мы помним, власть большинства, при гарантии прав меньшинства, но при определенных условиях возможно и принятие решений консенсусом. Это одна сторона спектра идей: распространение демократии вплоть до анархии на сферу производства. Это полюс самоуправления. Наиболее распространенные идеи и практики такого рода – это кооперация и коллективизм.

Далее по спектру расположена идея переходная, промежуточная – участие. То есть, создаются органы низовой демократии на производстве, но затем эти органы сосуществуют с администрацией, которая назначается государством или частным собственником. Другой полюс спектра – управление администрацией, назначаемой государством (иногда считается, что она представляет общество). Тут принципиально важен экономический централизм, в котором В. Ленин справедливо видел ключевое различие моделей К. Маркса и П.Ж. Прудона.

К переходным идеям организации производства относится многосекторность, то есть, сосуществование разных вариантов на разных предприятиях, соревнования их в экономической структуре общества. Многосекторность, как и участие, обычно является переходной моделью от капитализма к социализму – ведь частная  собственность на предприятии сохраняется. Но если мы говорим о социалистическом обществе, тогда частная собственность и эксплуатация должны быть преодолены. Собственно при социализме возможно существование единоличников, как сказал бы товарищ Сталин, то есть, индивидуальных производителей, которые могут существовать наряду с самоуправляемыми коллективами или государственными и общественными предприятиями. Тогда можно говорить о социалистической многосекторности.

2. Переходим к территории. Здесь спектр подобен предыдущему – от самоуправления до централизма. Начинаем с самоуправления: оно может быть как производственным, так и территориальным. Если приоритет в принятии решений отдается нижнему уровню организации власти – перед нами те или иные самоуправленческие модели. Однако возникает вопрос о том, как координировать местные интересы. Анархисты считают, что такая координация должна быть сведена к минимуму, достаточно конфедерации.

Социал-демократы предлагают разделять полномочия местного самоуправления и обычной либеральной парламентско-президентской системы. Противоположный от анархистов полюс – авторитарные модели, обычно прикрытые фасадом формальной или ограниченной демократии. Между анархистским конфедерализмом и социал-демократическим парламентаризмом располагается федерализм, который предлагает соединение воли самоуправляющихся организаций, коллективов, общин, через Советы, состоящие из делегатов нижестоящих организаций (Прудон, Бакунин). Это обеспечивает возможность отзыва делегатов, использование императивного мандата. По этому пути шло формирование Советов в 1917 – начале 1918 гг., но по разным причинам такая система выстроена не была. Также радикальные демократы, «расположенные» между анархистами и парламентаристами, поддерживают референдумы, особенно местные. В связи с этим в XXIвеке большое распространение приобретают идеи электронной демократии. Не нужно выбирать или назначать чиновников и депутатов, они не нужны, потому что можно создать электронные платформы, где каждый сможет внести свой вклад в обсуждение и голосование, и в итоге люди могут в режиме реального времени выработать тот документ, которым они будут руководствоваться. Также как в случае производственных моделей, возможны различные смешанные концепции, например сочетание местного самоуправления и авторитарной центральной власти, как в «титовской» Югославии.

3. Нужно как-то регулировать экономику, нужно как-то регулировать социальные отношения. Спектр в этой сфере основан на дилемме «план-рынок». Спектр-мотиваций – принуждение, собственный интерес человека или группы, альтруизм. Но в социальных моделях отдельный интерес стоит на стороне рынка, а нерыночные модели аппелируют к альтруизму, но на практике не могут обойтись без физического принуждения. Для устойчивого альтруизма нужен очень высокий уровень культурной мотивированности человека, без которой всплески самоотверженности кратковременны и малоконструктивны. Человек может ради светлого будущего сходить на субботник и даже умереть на баррикадах. Но чтобы долго трудиться без вознаграждения – нужно иметь сложное понимание того, почему это нужно, а для этого нужны сложные культурные конструкции, освоение которых требует высококультурного человека с альтруистической этикой. Не случайно теоретик анархо-коммунизма П. Кропоткин в конце жизни занялся этикой.

Есть концепции, которые подразумевают, что все-таки человечество лучше рынка ничего не придумало – рынок нужно сохранять и при социализме (рыночный социализм). Их оппоненты утверждают, что рынок имеет такое количество негативных последствий, что необходимо заменить его планированием. Дальше возникает вопрос: каким? Либо директивным, когда собираются самые умные специалисты, все вычисляют, выясняют, что нужно кому производить и потреблять. Либо индикативным, когда эти самые умные советуют, что производить. Большие надежды в повышении эффективности планирования с середины XXв. возлагаются на компьютеры. При индикативном планировании, очевидно, сохраняется рынок. Ведь с советом можно не соглашаться, и тогда действуют стихийные соглашения и договоренности. Современное индикативное планирование видится также, как электронная демократия, где действует площадка, куда каждый вносит свои предложения и пожелания, из чего вытекает суммирующий план, которым все руководствуются. Но здесь возникает вопрос: обязаны они это делать или не обязаны. Если обязаны, то неизбежны элементы директивного планирования со всеми вытекающими последствиями. Если не обязаны, то рыночная мотивация постепенно вытесняется альтруистической.

Здесь уместно вспомнить про альтруизм. Если человек будет руководствоваться интересами ближнего и дальнего своего, то в конце концов все рыночно-плановые механизмы будут совершенно не нужны. Потому что все мы будем трудиться ради других, и тогда каждый получит все, что он хочет. Такая гипотеза высказывалась со средневековых времен еще в религиозной традиции; она высказывалась и анархической традицией. Но, как мы понимаем, при практическом воплощении в современном обществе здесь возникают большие проблемы, потому что многие люди, которые объявляют себя альтруистами, в реальной жизни могут ими не оказаться. И тогда эгоисты будут легко эксплуатировать наивных альтруистов. Возрастание степени альтруизма позволяет частично вытеснять и рынок, и директивный план в пользу индикативного, но это медленный процесс, связанный в большей степени с культурой, чем с экономикой.

4. Расселение. Казалось бы, это вопрос периферийный в отношении социалистических идей. На самом деле он один из ключевых. Как будут жить люди – в гигантских городах или в общинах – экологических, альтернативных? Из ответа на этот вопрос вытекают, скажем, возможности самоуправления – если мы ставим на альтернативные поселения, технически оснащенные креативные общины, то возможностей для самоуправления больше. Понятно, что вместе с соседями легко принимать демократические решения, касающиеся членов общины. Если мы предполагаем, что люди в будущем будут жить в гигантских городах – тоже организованных гораздо лучше и, что важно для этой концепции, рациональнее, то возможностей для демократии будет меньше. В то же время многие вопросы будут решаться автоматически. С этой точки зрения гигантским городам нет альтернативы, потому что количество людей на планете будет так велико, что в любом случае придется жить в гигантских зданиях. Понятно, что концепции сверхурбанизации и экономической централизации тесно связаны, также как и полюса самоуправления и альтернативных поселений. Хотя самоуправление может осуществляться и в экстерриториальных сообществах, в том числе – в условиях высокой концентрации населения.

5. Социальные и экологические стандарты. Спектр: приоритет этих стандартов или их обеспечение по остаточному принципу – после задач экономического и технологического развития. До прихода к власти левые обычно утверждают, что социальные стандарты – их приоритет. Но на практике бюджет требует выбирать, что важнее – траты на качество жизни или технологическая модернизация. Это противоречие более ярко видно на примере экологических стандартов. Можно ли поступаться ими ради создания экономических мощностей? Можно ли и насколько жертвовать социальными правами ради экономической эффективности? Вроде бы ответ очевиден. Но, с другой стороны, коллективы могут заботиться об эффективности своей работы больше, чем о защите отдельных работников, например, от повышения интенсивности труда. Экологический приоритет, который может нарушаться как госсектором, так и коллективами, является одним из важнейших социальных стандартов, это вопрос качества жизни. Он является непростым испытанием для той экономической модели, которую проповедуют левые. Ведь в конечном итоге успех общества измеряется качеством жизни его членов.

Возникает вопрос, откуда брать ресурсы на все эти стандарты. Какова должна быть доля бесплатных благ в обществе. А ведь бесплатное способствует развитию паразитической психологии – зачем напрягаться, если я и так это получу? Что первично – сохранение достигнутого качества жизни или рост экономики (за счет этого качества), который позволит в будущем получить еще более высокое качество?

6. Одним из важнейших социальных стандартов является уровень образования и культуры. Социалистическая мысль предполагает такой спектр мнений. Первый полюс: культура определяется социальными отношениями, и образование – неспецифическая социалистическая задача, на которую просто следует выделить средства. Второй: культура развивается в соответствии с собственной динамикой, и во многом определяет социальные отношения. Соответственно, создание нового общества требует одновременного создания новой культуры. Эту мысль прямо высказывал А. Богданов, но и большинство его оппонентов-марксистов соглашались, что социалистическое общество требует как минимум – определенного уровня культуры, при котором люди могут жить иначе, чем при капитализме, брать на себя больше ответственности, практиковать демократию на всех уровнях общества и при этом быть экономически эффективными и техническим грамотными. Известный спор коммунистов и социал-демократов о неготовности России к социализму связан с уровнем культуры, а не только экономики. В. Ленин тогда отвечал на возражения Н. Суханова, что, получив власть, «пролетариат», то есть коммунистическая партия может провести просветительские программы и подтянуть уровень культуры до необходимого. Но более последовательные сторонники культурных преобразований требуют не просто образования, а формирования креативной культуры, в том числе и с помощью создания нового, креативного образования, социальных форм, в которых дети вместе со взрослыми будут осваивать культурные практики будущего.

7. Полюсами международной политики левых является интервенционизм и пацифизм. Когда речь идет о капитализме и империализме в целом, левые настроены пацифистски. Не дело трудящихся страдать из-за интересов империалистов, тратить средства ради национальных и державных интересов. Но в каждом конкретном случае от этого возможны отступления, связанные, например, с поддержкой национально-освободительных движений (см. ниже). Если буржуазное государство поддерживает «правильную политику» защиты национальных меньшинств против империалистического и национального гнета, то можно поддержать буржуазное государство (свое или другое). Этот вопрос сейчас разделил некоторых левых в зависимости от того, чью борьбу они считают более справедливой – крымчан и дончан против украинского империализма или украинцев против российского. Более остро встает вопрос о внешней политике левых в случае их прихода к власти. Каждое общество должно само бороться за социализм, или ему можно и нужно помогать? Одни считают, что нельзя победить локально, следовательно, левый интервенционизм неизбежен (встает вопрос о его формах). Другие отрицают любые формы силовой помощи зарубежным товарищам.

8. В области межнациональных отношений спектр мнений – между правом наций на самоопределение, поддержкой территориальных прав национальных меньшинств (национально-освободительной борьбы) и поддержкой мультикультурных, вненациональных социально-политических структур. Сторонники защиты национальных интересов указывают на их важную роль в жизни человека, на необходимость сохранения этнического многообразия и борьбы с любыми признаками национального угнетения. Их оппоненты настаивают, что положение человека в обществе никак не должно зависеть от его национального происхождения и принадлежности к той или иной национальной культуре, а национальные перегородки мешают социально-экономическим связям и политическому единству. Посреди – трудный поиск синтеза защиты этно-национальных культурных прав и построения общества без национальных перегородок. Распространенное решение проблемы – национально-культурная автономия. Но даже при ее проведении остается проблемы с поиском языка межнационального общения на территории. Ведь представители этносов, говорящих на других языках, оказываются в ущемленном положении.

9. Пути достижения социалистического общества видятся как революционные и реформистские, но даже реформизм в этом спектре – центр, а другой полюс – субкультурное развитие социализма. Противопоставление реформ и революций на пути к социализму очень относительно. Ведь в ходе революций должны происходить преобразования, и если они носят нормативный характер – то это революционные реформы. А если происходят реформы, которые должны привести к качественной смене одного общества другим – то это опять же революционные реформы. Обычно противопоставление реформ и революций сводится к тому, насколько нужно применять насилие в борьбе за новое общество. Но это уже тактический спектр решения разрушительных задач и методов борьбы за власть. Применение насилия при создании социализма, при решении конструктивных задач упомянут нами выше в связи с темой мотивации и регулирования.

Принципиальное противоречие в вопросе достижения социализма: будет этот процесс происходить более или менее одновременное во всем обществе в ходе революционных преобразований, или социализм будет возникать в элементах, субкультурах, уже в рамках капитализма и до победы социалистической революции. Также, как капитализм возникал сначала в элементах и субкультурах докапиталистического общества, также должен «прорастать» и социализм. Его элементы должны проявить себя в капиталистическом обществе, и затем постепенно вытеснять капитализм. Отсюда – многочисленные эксперименты с альтернативными поселениями и производственными коллективами. И лишь когда социалистические элементы окрепнут, с помощью реформ можно будет ликвидировать остатки капитализма. Как говорил Прудон, капитализм нужно «сжечь на медленном огне». В социал-демократическом движении аналогичные идеи высказывал Э. Бернштейн и его последователи. Но оппоненты отвечают, что капитализм достаточно силен, чтобы удушить зачатки социализма в зародыше, и все попытки постепенно развивать социализм в капитализме заканчиваются либо распадом, либо перерождением, так как макросреда неблагоприятна. Противоположный путь – разрушение существующей социальной структуры (но по возможности не технического потенциала экономики, не средств производства) до основания и построение социализма на этой расчищенной площадке. Спор последователей Бернштейна и Ленина. Впрочем, субкультурный путь может быть не только эволюционизмом, но и принимать крайне радикальные формы – как синдикализм, который видит зачатки социализма в профсоюзах, и требует разрушения всех государственно-политических и частнособственнических институтов станут основной структурой общества.

На практике все равно получается синтез этих путей. Полного разрушения существующих социальных структур достичь не удается, потому что такое разрушение чревато как раз физическим уничтожением средств производства. В то же время, без субкультурных и локальных элементов будущего общества не на чем строить более целостную посткапиталистическую организацию общества. Это говорит в пользу субкультурного пути. Но сам по себе он действительно ведет в тупик перерождения, что подтверждается и историей социал-демократии, и локальных альтернативных капитализму экспериментов, и синдикализма, который при столкновении с конструктивной практикой тут же становится куда более умеренным и реформистским (классический, но не единственный пример – Испания 1936-1939 гг.). Элементы социалистического сектора нуждаются в политической поддержке, а в случае укрепления социалистического сектора – ломает те капиталистические структуры, которые уже есть чем заменить. Синтез двух путей предполагает сочетание многочисленных локальных экспериментов, связанных субкультурами и синдикатами, реформ в их пользу и революционной ломки тех элементов отжившего общества, которые не поддаются реформированию или сопротивляются реформам.

10. Дальняя перспектива. Социализм обычно воспринимается как что-то достижимое на почти современном уровне технологий и культуры. Мы берем картину современного общества, мысленно меняем социальные отношения, предполагаем некоторый рост культуры и ее социальное раскрепощение – и получаем социализм. А что дальше? Какова дальняя перспектива? Для коммунистов социализм – первая фаза коммунизма. А какова вторая? Материальные потребности людей полностью удовлетворены. Что дальше? Для анархистов впереди полная анархия – полная социальная независимость индивидуумов друг от друга (при сохранении чисто добровольного культурного общения). Но и этот ответ – негативный. Понятно, о чем люди не будут заботиться: они не будут думать о благосостоянии и защите своих прав. Эти задачи будут решены. А чем люди заполнят после этого свою жизнь?

Первоначальный спектр ответов: сверхиндустриальное и постиндустрильное общества. Сверхиндустриализм продолжает имеющуюся индустриальную тенденцию: автоматизация производства, люди занимаются наукой, их болезни преодолеваются путем частичной киборгизации. Общество работает как хорошо отлаженный механизм. Но в нем есть одна лишняя деталь – это сам человек (отсюда антиутопии о захвате мира машинами). Человек плохо вписывается в автоматизированную реальность. Он может счастливо существовать только «над» этой мегамашиной, которая освободит его от тягот. Но ради чего освободит? Чем он будет заниматься?

Постиндустриальный ответ предлагает не продолжать, а развернуть вектор, заданный индустриализмом с его узкой специализацией и автоматизированным ритмом. Предлагается вспомнить о принципиальной разнице труда (преодоления трудностей, реализации плана, созданного возможно не самим трудящимся) и творчества (создания нового, моделирования реальности). Приоритет креативной деятельности – тоже относительный ответ (он лишь дополняет научную деятельность будущего), но из него следуют и другие социальные приоритеты: автономия вместо централизации, малые формы человеческой и хозяйственной организации вместо гигантских автоматизированных фабрик, что не исключает крупных форм объединения – но сетевого. Не является ли это возвращением в архаику, как же технологический прогресс? Технологический прогресс миниатюризируется, и в дальней перспективе фабрика может располагаться у Вас на кухне, о чем нам говорит уже современное развитие 3D-принтеров. Смысл и содержание жизни человека постиндустриального (моделирующего, креативного) общества – информационный творческий обмен. Доминирующая форма организации – свободные в социально отношении индивидуумы и небольшие их группы, которые имеют собственные домашние экономики. Почти самообеспечение. Но в реальности и здесь возможен синтез этих двух направлений как двух секторов. Автоматические мегафабрики могут производить то, что не может произвести домашняя фабрика. Однако полностью подчинить человека своей логике эти мегафабрики не смогут, потому что у постиндустриального сектора будет своя немалая доля ресурсов.

А что дальше? Каковы пределы посткапиталистического общества (обществ)? Куда ведет эскалация творчества и познания?

Сверхиндустриальная логика предлагает экстенсивный ответ – космическая экспансия – совершенное общество распространяться в пространстве. Автоматическая мегамашина существует сама по себе, но позволяет человеку развлекаться в поиске приключений между звездами, трансформировать планеты по образу и подобию Земли. В принципе креативная сетевая модель не исключает этой деятельности. Креативное поселение может существовать и на Марсе, что просто не представляется как некая самоцель. Важнее задача трансформации не планет, а человека. Речь идет о перспективе постчеловечества, решения всех проблем, связанных с несовершенством нашего организма, путем поиска иного носителя сознания. Эта дальняя перспектива смыкается с религиозными поисками (богостроительство, богоискательство, различные формы религиозного социализма, футурологии дальнего горизонта). Вспомним, например, «странников» Стругацких, с которыми сталкивается коммунистическое общество как с вызовом. Что это? Сознание-поле? Аналог Бога как сознания более высокого уровня, чем человек? Царство Божие на Земле? Соединение цивилизации с Богом? Если все проблемы человека как вида будут решены, это значит, что сознание превысит качество человеческой цивилизации. А постчеловеческое состояние может иметь такие формы, которые люди традиционного аграрного общества вряд ли смогли бы отличить от Бога.

Во всяком случае, дальняя перспектива социализма, коммунизма, анархизма – это решение всех мыслимых проблем человечества за счет социального освобождения человека ради познания и творчества.