Что я чувствую, когда они, важные и любимые люди, уезжают? Бесконечное облегчение от того, что опасность для них миновала, что их не будут мучать, что они неуловимы. Бесконечную печаль, перерастающую в тоску, а не наоборот, как надо бы.
Хотя широко известен факт, что часто мы больше и лучше видимся и общаемся с теми, от кого живем совсем далеко, а не в пятнадцати минутах езды. Это так. И не так. Наши живые связи как паутина или как сеть кровеносных сосудов. У них есть физическое измерение, которое становится очевидным, когда утрачивается. Целостность паутины нарушается, если важный сегмент ее изъят, перемещен. Паук беспомощно провисает, не в силах зацепиться лапкой, кровь вытекает в пустоту. Близость не исчезает от того, что моя любимая Б. живет теперь в далеком обстреливаемом Израиле, но мне до физического воя не хватает возможности проехать четыре станции метро, забежать за цветами и присесть в ее кухне на ненавистный, впивающийся в спину стул, чтоб она на меня орала и одновременно кормила меня. Нет, я не делала это очень часто, но зато всегда, всю, можно сказать, сознательную жизнь. И это место болит, как рана.
Я не буду перечислять других, потому что дико расстраиваюсь, до слез, как брошенный в темном лесу малый ребенок, что безусловно эгоистично. И дни рождения, и праздники, и похороны, которые не становятся реже, и пьянки, и с кем ходить в кино, и кому рыдать в трубку ночью (хотя рыдать, положим, можно и эмигрантам, иногда даже удобней ввиду разницы во времени). Но, черт побери, просто реальная возможность обнять руками — она важна, очень. Long distance отношения и браки все же пока не стали превалирующей формой не без причины.
К тому же признаться, с каждым новым уехавшим не может не нарастать смутное чувство, что вот уже уехали все лучшие, уже и все нормальные уехали, а ты — вроде как тот показанный по телевизору мудак с загорелой шеей, который проигнорировал бесчисленные призывы к эвакуации и вместо этого набивал фанеру на окна, а ураган Милтон меж тем приземлится уже через час, кто не спрятался — я не виноват. Но это малодушие, конечно.
В конце концов набивать фанеру на окна — достойное занятие.
В общем, вместо этого сумбурного текста мог бы быть простой, короткий. Будь проклят тот (те), кто опять поломал мир, кто ответственен за тысячи смертей и растление тысяч умов, кто разлучил нас, превратил в придуманных уехавших и оставшихся, кто всех убил, всех ограбил, все как он любит. Аминь.