Орджоникидзе и Ногин, приехавшие в Таврический договариваться об условиях сдачи Ленина и Зиновьева, для начала встретились с членом Президиума ЦИК, меньшевиком из Донбасса Василием Анисимовым. Стали толковать о гарантиях. Но Василий Анисимович был человеком рабочим, врать не умел и тянул нечто неопределенное. В конце концов у него вырвалось, что никаких гарантий нет и он “не знает в чьих руках будет завтра сам”.
Причины для пессимизма у него были.
Член особой “Военной комиссии ЦИК для восстановления и поддержания революционного порядка в Петрограде” Владимир Войтинский писал, что фактически уже с 5 июля столица стала ареной “настоящей оргии контрреволюции” и “разгул черносотенства грозил уничтожить плоды нашей победы над бунтарской стихией”.
О поведении контрреволюционных групп в Питере Сталин писал в те дни: “От атаки большевиков они уже переходят к атаке всех советских партий и самих Советов. Громят меньшевистские районные организации на Петроградской стороне и на Охте. Громят отделение союза металлистов за Невской заставой. Врываются на заседание Петроградского Совета и арестуют его членов (депутат Сахаров). Организуют на Невском проспекте специальные группы для ловли членов Исполнительного комитета”. И – о ужас! – обвинение в связи с немцами и получении от них денег выдвигается против “столпа советской демократии” Чернова. Виктор Михайлович был вынужден уйти в отставку до окончания расследования. Тотчас началась и травля “циммервальдиста” Церетели.
Известный литератор Иванов-Разумник писал: “Во главе этой разнуздавшейся ныне улицы идут в ногу “Маленькая газета” и “Живое слово”. Ограничусь первой из них… [Она] называет “агентами Вильгельма” все социалистические партии и группы. И неудивительно, – продолжает газета, – ибо что же такое та власть, “которая создана Всероссийским съездом С.Р. и С.Д.?” “Это – собрание людей, среди которых большинство составляют евреи…
Мы не разжигаем национальной розни, храни вас Бог!” – восклицает газета, но тут же рядом прибавляет: “Куда же дальше?! Что же за правительство родится из Советов такого состава! Тоже с большинством евреев?! Мы не антисемиты, но – благодарим покорно за Русь!”
Утром 6 июля Иван Авксентьевич Воинов, рабочий-интеллигент, писавший очерки о жизни ярославской деревни еще в довоенную “Правду”, вышел продавать “Листок Правды”, выпущенный взамен разгромленной газеты. На Шпалерной группа юнкеров и франтоватой молодежи сбила его с ног. “Бей большевистскую тварь!” – крикнул кто-то. И молодые люди с остервенением били тростями, юнкера – сапогами. Так и забили до смерти.
Командующий Петроградским военным округом генерал Петр Александрович Половцев менее всего думал в эти “дни затмения” о законности и правопорядке. В своих воспоминаниях он откровенно рассказал, как офицер, направлявшийся им для ареста Ленина, спросил: “Желаю ли я получить этого господина в цельном виде или в разобранном… Отвечаю с улыбкой, что арестованные очень часто делают попытки к побегу”. Так что указание было ясным, и Крупская была недалека от истины, заметив, что, если бы офицеры и юнкера застали Владимира Ильича дома, “они бы его разорвали на части”.
Об аналогичном “эпизоде” поведал и начальник контрразведки Петроградского военного округа Борис Владимирович Никитин: “…Подходят ко мне сотник с двумя казаками-урядниками и таинственно отводят в сторону. “Мы понимаем ваше положение: вам неудобно. Мы хотим убрать Ленина и только что получили сведения, где он находится. Мы не просим от вас никакой бумажки. Люди наши. Дайте только два грузовика”. В этот момент открывается дверь и входит начальник Генерального штаба генерал Ю. Романовский… Отвожу его на шаг в сторону, рассказываю ему о предложении… Романовский смотрит на меня несколько секунд, опускает голову, [потом] вдруг хватает за руку, трясет и восклицает: “Валяйте!” Спускаюсь с казаками вниз, даю два грузовика”.
От “демократов” в форме не отставали и “демократы” в штатском. Князь Сергей Евгеньевич Трубецкой рассказывает в своих мемуарах о том, как помощник министра народного просвещения О.П. Герасимов в разговоре “с глазу на глаз” с премьером Львовым заявил: “Я предлагаю Вам такую комбинацию. Оставаясь во главе Временного правительства, назначьте меня министром внутренних дел. Я обязуюсь немедленно и “без вашего ведома” арестовать Ленина, который “при попытке к бегству” будет тут же убит…” Значит, не зря опасались за судьбу Ленина. И, прервав бесполезные переговоры с Анисимовым, Орджоникидзе решительно заявил: “Мы вам Ильича не дадим!” После возвращения Орджоникидзе и Ногина на квартиру Аллилуевых, где их ждали Ленин, Зиновьев и Сталин, долго обсуждали ситуацию. Ленин и Зиновьев пишут заявление в комиссию “по делу обвинения большевиков в сношениях с германцами”: “Утром (в пятницу, 7 июля) Каменеву было сообщено из Думы, что комиссия приедет на условленную квартиру сегодня в 12 ч. дня. Мы пишем эти строки в 61/2 ч. вечера 7 июля и констатируем, что до сих пор комиссия не явилась и ничего не дала знать о себе. Ответственность за замедление допроса падает не на нас”.