Сейчас, когда самая дикая и стихийная фаза восстания в США вроде бы закончена и массовое недовольство приобретает там более рациональные в политическом смысле формы, стоит прокомментировать главный ужас этих огненных дней: “Они грабят магазины! МАГАЗИНЫ! Они их ГРАБЯТ! Везде!”.
Это потрясло очень многих, потому что магазины это вообще главное в нашей цивилизации. Вся наша цивилизация прилагается к магазинам и поворачивается вокруг них. Магазины это и есть подлинные храмы современного человечества, а всё остальное (включая прежние храмы) это лишь подвижные комментарии к магазинам.
В какой именно магазин ты ходишь? Что ты можешь себе позволить в магазине? Сколько ты оставляешь там? И как часто? Являешься ли ты совладельцем какого-нибудь магазина? Поставщиком или постоянным клиентом магазина? Мечтаешь ли ты о том, чтобы открыть свой собственный магазин однажды?
Жизнь каждого из нас может быть описана как история того, в какие магазины мы ходили и что мы там делали. И это будет очень точное и узнаваемое описание.
Поэтому если вы напали на какую-нибудь церковь, на редакцию, на казарму, на гараж или шиномонтаж, это ужаснет или заденет кого-то, но если вы покушаетесь на магазины, это ранит более или менее всех, потому что тем самым вы как бы плюете в сердце всего нашего общества в целом. Вынося из магазина что-то сквозь разбитую витрину вы обижаете тем самым сразу всех, кто хотя бы однажды там что-то покупал за деньги. Или не там, а в другом таком же магазине.
Есть базовые общечеловеческие вещи, на которых всё вообще держится в любой стране и это магазины. Не будет преувеличением сказать, что магазины это то, что делает сегодня человека человеком, а не охреневшим животным, варваром, опасным экстремистом, фанатиком, жертвой собственной деструктивности.
И что же делали восставшие в США? Помитинговав днём для вида, ночью они разграбляли и поджигали магазины! Почему это плохо? И не просто плохо, а недопустимо и отвратительно. Потому что мы живем в классовом обществе, где людей по социальным этажам расставляет собственность. Собственность это уровень вашего доступа к любым ресурсам, фактически ко всему, созданному всеми. У каждого из нас этот уровень разный. Почему этот уровень разный? Ну, тут у разных людей есть разные ответы — потому что так решил бог или потому что одни люди полезнее других или потому что одни не полезнее, так хотя бы умнее других, образованнее или потому что если кому-то повезло, то кому-то и не повезло, ведь это сообщающиеся сосуды.
Мне больше всего нравится самый первый ответ про бога, потому что он окончательный, бесповоротный и не требующий дальнейшего обсуждения. Если бы бога не было, его следовало бы выдумать хотя бы для того, чтобы коротко отвечать на этот вопрос о неравном доступе, разной собственности и классовых ступенях.
Ответы разные, но главное у всех общее — у каждого своё место на скользкой лестнице классов, без этого нет цивилизации, нравится нам это или нет. Если мы перестанем в это верить, всё рухнет. Вообще всё, понимаете? Лестница наша построенная направлена более или менее в небеса, а если схлопнуть все ступеньки, нас просто погребет под обломками. Всех.
Собственность — основа стратификации и субординации, без которых нет общества. Это институт всех институтов. Но вернемся именно в США, какова там история собственности? До середины 19 века там можно было иметь в собственности рабов. У всех более или менее уважаемых людей, включая самых прогрессивных, была такая живая собственность. Дома или на плантациях. Без этого никаких США бы не было.
Если раб убегал, его ловили и наказывали. Потому что у собственности не может быть собственной воли, а только воля собственника, хозяина. Раба могли продать, подарить или обменять по законному контракту, но сам собой он распоряжаться не мог, потому что собственность не может принадлежать самой себе, обладать субъектностью, совершать выбор и т.п. Почему раба наказывали, когда ловили? Потому что он совершал кражу у хозяина, совершив побег. Он крал самого себя т.е. выступал в качестве собственника самого себя, а это явно незаконное присвоение и грабеж законного владельца рабов. По сути это то же самое, что и тащить наружу из магазина телевизор или шмотки, не заплатив за них. То же самое с юридической точки зрения. Нарушение священных границ собственности, угрожающее всей цивилизации. Не удивительно, что среди нападающих на магазины так много потомков тех самых рабов, не правда ли? Видимо это как-то передается, через кровь из поколения в поколение — отсутствие уважения к чужой собственности, упрямое непонимание того, что на собственности как общественном отношении всё собственно тут и держится.
Ещё хуже дела обстояли, если какой-нибудь аболиционист устраивал рабам побег, помогал им оставить хозяина, фактически крал чужое. Потому что если сбежавшего раба ещё можно рассматривать как собственность, которая испортилась, сломалась, вышла из под контроля, претендует на субъектность, которой она не может обладать, рассматривать как кроссовки, которые сами однажды ушли из магазина, то аболиционист он же не собственность ничья, а вполне себе гражданин и юридически подтвержденная личность (сам наверняка какой-нибудь собственностью обладает) и подначивая рабов бежать с чужих плантаций, он в точности повторяет то, что происходило недавно с американскими магазинами — врывается на чужую (т.е. оплаченную не тобой) территорию и берет там чужое (т.е. получает, не заплатив). Пусть сначала купит себе рабов законным образом, а потом отпускает их на волю сколько захочет.
Конечно, сейчас мы живем в мире, где иметь в собственности других людей не принято. В последние сто примерно лет мы знаем, что каждый человек должен обладать базовыми правами и может быть даже каждый человек наделен от рождения бессметной душой. Такое общее мнение заметно изменило наши представления о формах собственности и её священных границах. Но с тогдашней точки зрения рабство было законной формой владения, а бегство раба было возмутительным воровством, у которого не может быть никаких оправданий.
Вполне возможно, что наши представления о том, что такое собственность, чем она бывает, а чем не бывает, будут меняться и дальше и тогда, в будущем, возникнут новые нормы собственности, согласно которым нынешние возмутительные грабежи в магазинах не такие уж возмутительные и не такие уж грабежи, а нечто вроде побега с прибыльных плантаций, но это в будущем и неизвестно ещё когда оно наступит и наступит ли вообще, а пока стоит смотреть на вещи (в магазинах) и людей (врывающихся туда) глазами нынешних собственников.
Тут главное не задавать себе вопроса: а откуда тогда возьмутся новые формы собственности, если все мы будем смотреть на вещи и людей с точки зрения нынешних форм? Как это вообще происходит в истории обычно? Такие вопросы могут подвести вас под статью о разжигании и отрицании основ, поэтому давайте тут благоразумно остановимся.
Легче всего остановиться тут получается с помощью всё той же старой доброй веры в бога. Когда бог хотел, чтобы люди обладали собственностью друг на друга это было так, когда бог перестал хотеть этого, оно и стало иначе и границы возможной собственности изменились, а когда бог перехочет как-нибудь по-третьему, оно снова всё изменится. Мы подождем и посмотрим. Главное помнить базовую максиму, уже названную выше — люди не равны в доступе к ресурсам, потому что так решил бог, который стоит на невидимой вершине нашей лестницы и именно бог в конечном счете распределяет собственность между нами, а не мы сами делаем это. Потому что если мы сами делаем это, то завтра же между нами начнется гражданская война или по крайней мере повсеместное разграбление магазинов. Бог это как бы окончательный собственник всего, а мы арендуем у него что-то из этого на совершенно разных условиях, которые он вправе диктовать каждому из нас. Потому что и сами мы его собственность тоже. В этом смысле он просто играет с самим собой.
Правда те, которые грабят магазины, возможно тоже очень верующие люди. Они ведь могут рассуждать так — бог решил, что этот телевизор или пара кроссовок есть ваша собственность. Поэтому эта собственность с той стороны витрины и под охраной полиции. Но вот я прихожу туда с молотком, разбиваю витрину, а полиция в это время тушит свой участок и ей не до охраны ваших телевизоров и кроссовок. И телевизор с кроссовками становятся моей собственностью. Я даже чек себе на кассовом аппарате могу пробить, если это обязательный ритуал этой торговой религии и так лучше. И значит теперь бог хочет, чтобы всё, что я оттуда вынес, стало моей собственностью, раз уж кроссовки у меня на ногах, а телевизор у меня на стене. И раз уж меня не догнали.
Так в массовом восстании господствующая идеология наглядно выворачивается наизнанку.