С 1878 года в этом доме находился известнейший ресторан «Медведь». Ресторан назвали так по чучелу гигантского бурого медведя, стоявшему в вестибюле. В начале XX века у прежнего владельца, известного петербургского ресторатора француза Эрнста Игеля, «Медведь» купил владелец московского «Яра» Алексей Судаков. Это было эпохальное событие в истории петербургского общепита: впервые высококлассный «гвардейский» ресторан достался ярославскому крестьянину, начинавшему свой путь в бизнесе буфетным мальчиком в московском трактире. В Петербурге дотоле ярославцы владели в лучшем случае ресторанами вне главных улиц, заведениями второго разряда. При Судакове в «Медведе» появилось два зала на 100 и 150 мест, 20 кабинетов. Главный зал был прямоугольной формы и имел полукруглую эстраду с двумя лестницами по обеим сторонам. Ресторан обслуживали 70 официантов (ими были татары). Работой 45 поваров руководил шеф-повар Чесноков. Кухня в «Медведе» была, что называется, интернациональной – русско-французской. Судаков не боялся новшеств. В «Медведе» появилась экзотическая новинка – первый в России коктейль-холл: «американский бар» с длиннейшей стойкой и высокими «барными» табуретками о четырех ножках. Семеновский офицер Юрий Макаров вспоминал: «Пришли к “Медведю”, взобрались на стулья, получили по высокому стакану со льдом и с очень вкусным и пьяным снадобьем, выпили и повторили». А вот воспоминания двух эмигрантов в пересказе Аркадия Аверченко: – А помните “Медведя”? – Да. У стойки. Правда, рюмка лимонной водки стоила полтинник, но за этот же полтинник приветливые буфетчики буквально навязывали вам закуску: свежую икру, заливную утку, соус кумберленд, салат оливье, сыр из дичи.
– А могли закусить и горяченьким: котлетками из рябчика, сосисочками в томате, грибочками в сметане… Да!!! Слушайте – а расстегаи?! – Ах, Судаков, Судаков!.. В «Медведе» царил, что называется, гвардейский тон: денег не считали, на чаевые не скупились. В отличие от «Кюба» и «Донона» здесь можно было нарваться и на скандал. Встречать новый 1906 год в этом ресторане стремились многие; столики были заняты, шампанское лилось рекой. В эти дни петербуржцы будто сходили с ума. Опасными местами становились даже первоклассные рестораны. По общему залу прохаживался красавец-мужчина: военная выправка, отлично сшитый фрак, светлые усы с подусниками. Он подходил к приятелям, показывал револьвер и возглашал: «Вот, ma chere, у меня револьвер, и я из него уложу всякого, кто не встанет при исполнении национального гимна». Отставного корнета Сашу Оконева хорошо знали завсегдатаи: он несколько пересаливал в патриотизме, но, в сущности, был добрый малый.
Тем временем стрелка часов приблизилась к полночи. Грянуло «Боже, царя храни», все встали. Оконев закричал «Бис!». Гимн заиграли снова. И тут корнет заметил, что один из присутствующих – студент Лядов (он пришел в «Медведь» с мамашей и кузеном Давыдовым, тоже студентом) стоит не вытянувшись, а опирается ногой на стул. Оконев пнул Лядова со словами: «Так стоять нельзя!». Тот огрызнулся в ответ. Казалось, инцидент исчерпан. Но около двух часов ночи Давыдов столкнулся с Оконевым в вестибюле ресторана и дал ему пощечину. Тогда корнет достал браунинг. Вначале он ранил Давыдова в руку, а потом ворвался в зал и застрелил, послав еще три пули ему прямо в лицо.
А вот воспоминания Феликса Юсупова, связанные с этим рестораном: «Было нам лет двенадцать-тринадцать. Как-то вечером, когда отца с матерью не было, решили мы прогуляться, переодевшись в женское платье. В матушкином шкафу нашли мы все необходимое. Мы разрядились, нарумянились, нацепили украшенья, закутались в бархатные шубы, нам не по росту, сошли по дальней лестнице и, разбудив матушкиного парикмахера, потребовали парики, дескать, для маскарада. В таком виде вышли мы в город. На Невском, пристанище проституток, нас тотчас заметили. Чтоб отделаться от кавалеров, мы отвечали по-французски: “Мы заняты”, – и важно шли дальше. Отстали они, когда мы вошли в шикарный ресторан “Медведь”. Прямо в шубах мы прошли в зал, сели за столик и заказали ужин. Было жарко, мы задыхались в этих бархатах. На нас смотрели с любопытством. Офицеры прислали записку – приглашали нас поужинать с ними в кабинете. Шампанское ударило мне в голову. Я снял с себя жемчужные бусы и стал закидывать их, как аркан, на головы соседей. Бусы, понятно, лопнули и раскатились по полу под хохот публики. Теперь на нас смотрел весь зал. Мы благоразумно решили дать деру, подобрали впопыхах жемчуг и направились к выходу, но нас нагнал метрдотель со счетом. Денег у нас не было. Пришлось идти объясняться к директору. Тот оказался молодцом. Посмеялся».